Пусть коса твоя всегда будет с тобой

1015 4 июня 2021 | Наши люди

С Леонидом Николаевичем Канзычаковым всегда интересно об­щаться. Почему? Во-первых, человек эрудированный, особенно в вопросах, касающихся истории, традиций и обычаев хакасского народа. Патриот. Во-вторых, у него собственное видение всего, не повторяет чужих слов. И, в-третьих, ко всему относится с чувством юмора.

 Одно  удовольствие  было слушать его рассказ, как он стал художником. Забегая вперед, скажем: Леонид Николаевич – про­фессиональный худож­ник. Окончил Краснояр­ское художественное учи­лище им.В.Сурикова по специальности художник- оформитель. В течение 20 лет работает преподавате­лем художественной школы в Аскизской школе искусств.

А как все начиналось? В роду Канзычаковых худож­ников не было. Были люди с золотыми руками, были искусные плотники. Братья Владислав и Сергей хоро­шо рисуют. Леонид Никола­евич хотел было помочь по­ступить в Суриковское учи­лище Сергею, но тот не за­хотел уезжать в город. А так толк из него вышел бы.

Тяга к рисованию у Лени была с детства. Альбомов не было – так он все тетра­ди в клеточку изрисовывал. Особенно любил рисовать матросов: они у него выхо­дили такие мужественные, красивые. Все мальчишки восхищались. Он стал уже мнить себя художником…

Однажды в Лырсы при­ехал художник Михаил Ан­дреевич Бурнаков, подошел к Лёне, как всегда, занятому рисованием, и сказал:

– Так не рисуй. Нужно штрихом.

И показал, как нужно. Вначале Лёне показалось, что взрослый дядя рисует как попало. Но потом, как увидел, что получилось… Очень понравилось. Маль­чик решил: «О-о, надо так же научиться». Оказыва­ется, взрослые тоже уме­ют рисовать. А он-то думал, что они умеют только рабо­тать и пить.

Но до Суриковского учи­лища еще далеко было. Он и не думал об этом. Поза­ди остались Лырсинская, Кызласовская, Аскизская, Есинская школы. И вот он студент Минусинского техникума механизации и электрификации сельско­го хозяйства. Не доучился. Забрали в армию. Учебка на Украине и – Чехослова­кия. Четыре года прослу­жил в Чехии: оставался по контракту.

В армии также рисовал. Как узнали про его талант, все плакаты просили (в то время модно было), осо­бенно когда министр обо­роны приезжал. Познако­мился с украинским худож­ником Авдеевым, тот посо­ветовал:

 – Что ты здесь дела­ешь?

 Иди учиться на ху­дожника.

Подумал хорошенько и решил: надо ехать. В Мину­синске документы не хоте­ли выдавать – чуть не опо­здал в Красноярск: в по­следний день успел.

Экзамен. Комиссии ну­жен один рисунок. Понра­вится – примут. Нет – тог­да до свидания. Начали рисовать. И тут заметил: почему-то все подходят и смотрят, как он рисует. «Пусть, пусть смотрят, как рисую», – самодовольно ду­мал он. А сам на других смо­трит: все как-то по-другому рисуют. «Чего выпендрива­ются», – подумал он.

– Оказывается, топла­ма полтырзым (авт.: дурак дураком был), – смеется Леонид Николаевич. – Хо­рошо, один паренек подо­шел, подсказал, направил. Позже узнал: это был Ма­рат Салиев из Узбекистана, сын художника. Если бы не он, не видать бы мне учили­ща, как своих ушей.

Вот что значит судьба. Говорят: чему быть, того не миновать. Один вовре­мя совет дал, другой в нуж­ный момент помог – и чело­век на своем месте.

Началась студенческая жизнь, длившаяся 4 года. Приходилось снимать квар­тиру, а для этого на двух ра­ботах работать. Потом же­нился. С женой в общежи­тии комнату снимали. Лиля в садик пошла работать, а Лёня учился, рисовал все, что попросят в общаге (что­бы разрешили жить), рабо­тал сторожем-дворником, кочегаром, играл в волей­бол в сборной училища – в общем, крутился как белка в колесе.

– Когда уже стал падать от недосыпания, решил: надо одну работу остав­лять. А то сяду в троллей­бус – то просплю и проеду свою остановку, то начинаю стоя спать и падаю на пас­сажиров. Люди от меня ша­рахаться стали. А что? Гла­за красные, да еще падаю. Думали, наверное, нар­коман какой-нибудь. Чтоб больше не пугать людей, ушел с одной работы, – так, со смехом, помогая жеста­ми и мимикой, рассказыва­ет Леонид Николаевич о де­лах давно минувших лет.

Я же от его умения об­лекать мысли в слово полу­чаю истинное удовольствие.

«Это многих славных путь», – вспомнилось мне некрасовское.

– Леонид Николаевич, а почему бы вам не органи­зовать выставку своих кар­тин? У вас, наверное, до­статочное количество на­бралось? – удивляюсь я его скромности. – Мне приходи­лось видеть ваши пейзажи.

– Да, в основном я ри­сую пейзажи. Больше возле Аскиза: березняк, горы, речки, лес. Никак не могу добраться до Лырсов. В сту­денческие годы, наоборот, все время лырсинское ри­совал. Задумка о выставке у меня есть. Но пока Лырсы не нарисую – не будет вы­ставки. Стыдно. Все-таки моя родина.

– Вот в чем секрет, ока­зывается. Недавно вы ез­дили с Дашей Боргояковой в Усть-Касьпу. Расскажите об этой поездке.

– Усть-Касьпа – это ту­ристическая база в Кура­гинском районе. В октябре туда в девятый раз при­езжал Виктор Евгеньевич Елизаров, преподаватель Московского академиче­ского художественного ли­цея Российской академии художеств. Мы с ним близ­ко знакомы – на «ты».

На базе Усть-Касьпы организована творческая школа искусств для ода­ренных детей Южной Си­бири «Осень в Саянах» по специальности «Изобра­зительное искусство». На этот раз приехали учащи­еся художественных школ из Хакасии, Бурятии, Кеме­рово, Красноярского края вместе о своими руководи­телями. Для преподавате­лей был проведен семинар по композиции. В марте бу­дет выставка работ участ­ников: и учеников, и препо­давателей. Всего было око­ло 50 человек.

– Польза от таких поез­док есть?

– Конечно. Если варить­ся все время в собствен­ном котле, не с кем срав­нивать, не у кого учиться. Дети видят уровень других, замечают свои недостатки и достоинства. В свое вре­мя Оля Тобурчинова имен­но после такой вот поезд­ки по-настоящему зарази­лась рисованием и в ито­ге окончила Суриковское училище.

– Кого еще из своих уче­ников вы могли бы назвать?

– Назвать можно мно­гих. Яна Бойко учится на дизайнера в Санкт- Петербурге, Олеся Ачитае­ва окончила Красноярское краевое училище культуры, Катя Фирсова училась сна­чала в Минусинске и заочно в ХГУ в Институте искусств, Карина Салдыгашева в Томске на архитектурно- строительном, там же Маша Идимешева. Назову Дениса Саражакова, Гали­ну Камзалакову, Тарину Ку­чендаеву, Сашу Пискунову.

– На этот раз вы вывоз­или Дашу Боргоякову, мою ученицу из Калининской школы. Она талантлива?

– Даш а  со всем по - другому работает. У нее чувство ритма особенное, чисто национальное, хакас­ское. Как тахпахи являют­ся проявлением душевно­го состояния нашего наро­да, так и у Даши – необыч­ное видение. Вроде компо­зиции простые, но для про­фессионалов – очень не­обычные, своеобразные. Дашу нужно еще расшеве­лить, раскрыть. Полностью пока не раскрылась.

– Спасибо Вам за уче­ников. Галя Камзалакова, тоже моя ученица, можно сказать, настоящий худож­ник. Наверное, поэтому не могу ее уговорить идти в журналистику.

– А какие предметы вы  ведете в художественной школе?

–Веду «рисунок», «Жи­вопись», «Композицию» – три предмета с 1 по 4 класс. Набираю 21 человек. Два года – подготовительные (в городе – 3), но можно и через год, если ученик та­лантлив.

– А условия для пре­подавания нормальные? Вы так часто переезжали из здания в здание. А те­перь как?

– Плохо, что мастерской нет. Завидую Абакану: у них все условия есть. У нас те­невая сторона, а для рисо­вания дневной свет нужен. Хорошо бы, помимо кабине­та, еще отдельное помеще­ние иметь.

– Так вы так и так хоро­шие результаты даете. За­чем вам еще? Шутка, ко­нечно. На самом деле ка­кой художник без мастер­ской? Может, со временем и у нас в Аскизе найдутся деньги для строительства настоящей художественной школы. Надо привлечь вни­мание властей.

Наш народ, если пригля­деться, художественно ода­ренный. Вон сколько худож­ников. А сколько их было бы, если бы с детства раз­вили природный талант ре­бятишек, вовремя замети­ли и создали для них усло­вия. Мне часто приходится видеть хорошо рисующих людей, особенно мужчин, или же слышать о таких. Так что строительство ху­дожественной школы, мож­но сказать, проблема наци­ональная.

Коснувшись художе­ственного таланта народа, мы стали говорить и о мно­гом другом: о хакасском платье, его красоте и за­щитных свойствах; об уни­кальности нашей природы и отсутствии национальной архитектуры в Аскизе и Аба­кане; о древних знаниях ха­касов и традиции запретов и о многом другом.

Леонида Николаевича сразу можно выделить сре­ди толпы. Даже по внеш­нему виду – по его косич­ке. Такая же есть у его бра­тишки Сергея, отца девяте­рых детей. Это коса муже­ства. По-хакасски – киxегей. Традиция ношения косы су­ществовала не только у на­шего народа. В «Руслане и Людмиле» можно прочи­тать, у запорожцев тоже была, у тюрков. Давным- давно в шлемах специаль­ные отверстия были для кос. В бою для устрашения врагов волосы расплета­ли. Терять косу в бою нель­зя было.

Пусть коса твоя, Лео­нид Николаевич, всегда бу­дет с тобой как символ му­жества и мудрости, нераз­рывной связи с народом и связи поколений.

Галина Боргоякова

Газета «Аскизский труженик», 2010 год.

Комментировать