Было очень тяжело...

1230 19 декабря 2019 | Общество, Наши люди

- Помню, в послевоенные времена в Аскизе была чайная, и мы с ребятишками туда бегали на витрину смотреть. Там за стеклом лежали конфеты! И каких только не было: и пастила, и шоколадные, и карамельки! А мы же ничего слаще корня солодки не пробовали. Очень нам хотелось узнать, что это за конфеты такие, о которых все говорят. Так вот, только мы к чайной подбежим, а навстречу сторож, старенький такой дед: «Что, опять пришли?» И давай нас оттуда гнать, – рассказывает о своем послевоенном детстве дочь фронтовика Зинаида Ивановна Закис (Боргоякова). – Прогонит нас этот дед, а мы идем и опять солодку грызем. Брат (он постарше был) с друзьями ходил ее корни копать. Да чего мы только не ели! Даже сусликов ловили и варили в старой кастрюле на костре. Какое-никакое, а мясо. Хотя сейчас вот иногда думаю: что в этом суслике есть-то? Он и сам кожа да кости. Но мы же маленькие были – укусишь и ладно. Все лучше, чем ничего...

Только однажды был у нас пир на весь мир. Когда мама, которая работала врачом, домой кусочек кускового сахара принесла. То ли ей этот сахар как паек какой-то дали, то ли кто-то из больных угостил, но мы были счастливы: папа отколол нам всем по чуть-чуть и дал попробовать. А остатки мама завернула в тряпочку и спрятала в сундук. Предполагалось, что так сохраннее. Кто из детей откроет сундук? На нем же замок!

Но брат исхитрился и открыл. Гвоздем. И давай нас угощать! Через какое-то время это, естественно, обнаружилось... В общем, брат (он не только постарше, но и похитрее был) вовремя смекнул, к чему дело идет, и убежал. А мы, две младшие сестры, испугались и растерялись – не успели убежать. Ох и ругали нас тогда!

Ругала нас мама. Она по характеру была человеком сильным и волевым. Меня, сестру и брата очень любила, но держала в строгости. В сложные довоенные годы мама смогла поступить в Томский медицинский университет и закончить его. И мне кажется, папе в ней все это очень нравилось: ее характер, целеустремленность, образованность. Мама для него была авторитетом. Иногда случалось так, что он где-то в гостях выпьет, придет домой, и мама его его же ремнем… – не любила она таких вещей. А он: «Ой, Лена, Лена, прости! Ну, прости!»

Познакомились папа с мамой в Абакане, где каждый из них тогда работал. Мама врачом, а он – бухгалтером. Оттуда же его призвали на войну, о которой он почти ничего не рассказывал. Мы, бывало, начинали спрашивать, а он: «Не буду» и все. Воевал он под Ленинградом, жили в окопах. Дождь, снег – все на солдатские шинели, которые они практически не снимали. Шинель - и постель, и защита от холода, если промокшая ткань как-то может от него защитить, когда живешь под открытым небом. В сорок третьем отца ранили в локтевой сустав и он попал в госпиталь, где врачи долго не хотели верить, что папа не «самострельщик». А такие тоже были. Люди сходили с ума от постоянного ощущения близкой смерти и сами простреливали себе руки или ноги, чтобы попасть в тыл. В общем, как папа говорил, «мурыжили» его долго, но потом разобрались: пуля-то была немецкая.

Руку не отняли, но она перестала сгибаться в локте и нормально функционировать. В 1943 году отца наградили медалью «За оборону Ленинграда» и отправили домой. Всю оставшуюся жизнь папа работал бухгалтером. В этом помогло то, что еще до войны он окончил семь классов обычной, а потом два класса торговой школы и успел приобрести практический опыт, который ему в дальнейшем очень помогал. Отец был ответственный и трудолюбивый человек. И за это его ценили. А в 1948 году наградили медалью «За доблестный труд».

Правда, на нашу повседневную жизнь это никак не влияло. Но тогда всем было очень тяжело. Времена были такие. Хорошо, что они кончились. Сейчас ведь и не верится уже, что когда-то дети не видели конфет и не знали, что такое пряники, что одеться было не во что, что люди жили впроголодь...

Записала

Мария Кидяева,

фото автора

Комментировать